Слово клад, по-видимому, сравнительно позднее, во всяком случае в ранних памятниках древнерусской письменности оно не встречается.
В «Чтении о Борисе и Глебе» составленном в конце XI – началеXIIв., рукопись XIV в.) клады названы просто «сребро или злато, скрытое в земле». О «сокровище», которое «тля тлить и татье подкопывають», говорится в повести о крещении Владимира (составлено в конце XI в.). Сокровищем же назван клад в более позднем памятнике – житии Авраамия Ростовского. Но кроме этих описательных терминов, для обозначения клада имелось и специальное название. В Печерском Патерике, в рассказе о Варяжской пещере, клад назван поклажаем. Нет, конечно, уверенности в том, что слово это современно описываемым событиям, а не внесено в списки Патерика в более позднее время. В XVII-XVIII вв. оно было самым распространенным термином, обозначающим клад. В сыскных делах XVII в. о кладах этот термин предпочитается всем остальным.
В 1643 г. в Воронежской губернии казачий пятидесятник нашел «старую поклажу», «поклажа» — монетный клад. В 1659 г. в Тамбовской губернии крестьянин «нашол в земле поклажей – старые деньги». В 1673 г. в Рязанской губернии был найден вещевой клад – «старинная золотая и серебряная поклажа», «поклажей». В бурлацкой песне, записанной в Симбирской губернии, поется о том, как по ночам Степан Разин ходит и сторожит свои «поклажи».
Однако наряду с терминами поклажа, поклажей уже в XVII в. употреблялось и слово клад. Дело о кладе 1673 г. в Рязанской губернии, пользующееся в основном словом поклажа, дважды употребляет и слово клад, из них один раз в измененном виде – уклад. Иногда рядом со словом поклажа и поклажей употребляется слово казна (тамбовский клад 1659 г.). Но обычно словом казна, кузнь, в отличие от сокровища, поклажея, обозначались драгоценности и деньги не спрятанные, а находящиеся в употреблении (казна княжеская, казная церковная, женская кузнь и др.). Так, в 1410 г., во время налета татарского царевича Талыча на Владимир ключарь поп Патрикий, «поимав съсуды святыа церковныя златыя и сребреныя и елико кузни успе похватить и взънесе на церковь святыя Богородицы съхрани…, а сам сшед лествицы отмета…». Ворвавшись татары ободрали иконы, ограбили всю церковь и, схватив Патрикия, «начаша мучити о прочей кузни церковной». Когда же речь идет о ценностях, скрытых и обнаруженных после какого-то срока случайно, то это уже не кузнь, а поклажей, сокровище. Так, в 1524 г. в Новгороде «начаша понавливати храм святую Пятницу на Торговой стороне… и егде начаша на левом криле… помост взрывати и ту обретоша сокровища от много лет сокровенно…, а сокровенного сребра древних рублев новогородских литых 170, а полтин литых же 40 и 4». Словом женская кузнь обозначались женские драгоценности, находящиеся в употреблении, предметы парадного женского убора.
В XI в. термин поклажей имел и второе значение, хотя и близкое первому. В краткой «Русской Правде» говорится: «аже кто поклажаи кладеть от кого любо, то тоу послоуха нетоуть». Здесь речь идет, конечно, не о кладах, а о вещах, вверяемых кому-то на сохранение или данных в заклад. Собственно говоря, зарывая вещи в землю или замуровывая их в стену, человек также вверял их на хранение земле или тайнику в стене. В том же значении, что и в «Русской правде», фигурирует этот термин и в XV в. в договорной грамоте 1433 г. князя Юрия Дмитриевича Галицкого с великим князем Василием Васильевичем Темным: «а что ся учинило в нашем розмирьи. Что поймана твоя казна великого княза и твоее матери великие княгини, или поклажеи ваши, или бояр твоих поклажеи, или нятцов твоих поклажей, и ч то будет меня того дошло, и мне то отъдати по сему целованью. А что будут поклажеи моих бояр Семеновы Федоровича, или иных бояр моих, и что того тебе дошло великого князя, и тобе то отъдати по сему целованью».
Г. В. Корзухина. Русские клады IX- XIII вв. М.-Л., 1954 г.
